Неточные совпадения
Он
пришел мало-помалу
к многообразным и любопытным заключениям, и, по его мнению, главнейшая причина заключается не столько в материальной невозможности скрыть преступление, как в самом преступнике; сам же преступник, и почти всякий, в
момент преступления подвергается какому-то упадку воли и рассудка, сменяемых, напротив того, детским феноменальным легкомыслием, и именно в тот
момент, когда наиболее необходимы рассудок и осторожность.
Был великий шум и скандал, на двор
к нам
пришла из дома Бетленга целая армия мужчин и женщин, ее вел молодой красивый офицер и, так как братья в
момент преступления смирно гуляли по улице, ничего не зная о моем диком озорстве, — дедушка выпорол одного меня, отменно удовлетворив этим всех жителей Бетленгова дома.
И разве он не видал, что каждый раз перед визитом благоухающего и накрахмаленного Павла Эдуардовича, какого-то балбеса при каком-то посольстве, с которым мама, в подражание модным петербургским прогулкам на Стрелку, ездила на Днепр глядеть на то, как закатывается солнце на другой стороне реки, в Черниговской губернии, — разве он не видел, как ходила мамина грудь и как рдели ее щеки под пудрой, разве он не улавливал в эти
моменты много нового и странного, разве он не слышал ее голос, совсем чужой голос, как бы актерский, нервно прерывающийся, беспощадно злой
к семейным и прислуге и вдруг нежный, как бархат, как зеленый луг под солнцем, когда
приходил Павел Эдуардович.
Ночью Глумову было сонное видение: стоит будто бы перед ним Стыд.
К счастию, в самый
момент его появления Глумов перевернулся на другой бок, так что не успел даже рассмотреть, каков он из себя. Помнит только, что
приходил Стыд, — и больше ничего. Сообщив мне об этом утром, он задумался.
И таким образом он жил, питая, с одной стороны, твердое упование, что «час» неизбежен, с другой — ободряя себя смутною надеждою, не
придет ли
к нему в этот страшный
момент на выручку шкаф с законами.
Выписки из комедии явятся весьма добросовестно для подтверждения наших суждений; цитаты из разных ученых книг, начиная с Аристотеля и кончая Фишером, составляющим, как известно, последний, окончательный
момент эстетической теории, докажут вам солидность нашего образования; легкость изложения и остроумие помогут нам увлечь ваше внимание, и вы, сами не замечая,
придете к полному согласию с нами.
Долгов в каждый
момент своей жизни был увлечен чем-нибудь возвышенным: видел ли он, как это было с ним в молодости, искусную танцовщицу на сцене, — он всюду кричал, что это не женщина, а оживленная статуя греческая; прочитывал ли какую-нибудь книгу, пришедшуюся ему по вкусу, — он дни и ночи бредил ею и даже прибавлял
к ней свое, чего там вовсе и не было; захватывал ли во Франции власть Людовик-Наполеон, — Долгов
приходил в отчаяние и говорил, что это узурпатор, интригант; решался ли у нас крестьянский вопрос, — Долгов ожидал обновления всей русской жизни.
Наконец, наступает решительный
момент: жизнь в обществе кельнеров, гарсонов и метрдотелей наскучила, франки
приходят к концу — айда домой!
Отступив от мира и рассматривая его с отрицательной точки, им не захотелось снова взойти в мир; им показалось достаточным знать, что хина лечит от лихорадки, для того чтоб вылечиться; им не
пришло в голову, что для человека наука —
момент, по обеим сторонам которого жизнь: с одной стороны — стремящаяся
к нему — естественно-непосредственная, с другой — вытекающая из него — сознательно-свободная; они не поняли, что наука — сердце, в которое втекает темная венозная кровь не для того, чтоб остаться в нем, а чтоб, сочетавшись с огненным началом воздуха, разлиться алой артериальной кровью.
Он шинковал водочкой и брал под залог разные вещи, отчего у него можно было найти кое-что такое, чего в деревне у другого не встретишь. Так, между прочим, у него оказалась гитара, которая
пришла к нему давно и неизвестно откуда и которую он давно не мог никому «приделить»; но с того
момента, как Кромсай увидел Павла-дьячка, гитара нашла себе «приделение».
Такой
момент консервативного гегелианства пережили Белинский и Бакунин, люди революционного темперамента, которые потом
пришли к революционному миросозерцанию.
К этому решению
пришел «его превосходительство» в тот
момент, когда в кабинет вошел Костя, в сопровождении Тамары Абрамовны.